Традиция!

Организаторы шестнадцатого конкурса Чайковского расширили горизонты конкурса, учредив две новых номинации «Медные духовые» и «Деревянные духовые», добавив их к уже имеющимся четырём. И вроде бы нет ничего плохого в том, чтобы распространить праздник музыки еще и на «духовенство», но один из основных законов экономики гласит: чем больше товара на рынке, тем он дешевле.

Вспомним порядок прибавления номинаций на конкурсе. Первый конкурс проводился по двум специальностям: фортепиано и скрипка. Со второго (1962 год) введена специальность виолончель, с третьего (1966 год) — вокал, и только в этом году, спустя полвека — медные и деревянные духовые инструменты. Трудно переоценить значение традиции, «традиционного уклада» для такого бренда, поэтому внесение изменения в регламент его проведения равносильно переписыванию конституции государства. Добавление новых номинаций смещает центр тяжести конкурса от привычного главного блюда, подаваемого в Большом зале московской консерватории, – пианистов и, если позволите, десерта в соседнем Малом - скрипачей. Да и, мягко говоря, странно слушать бесконечные транскрипции и переложения произведений Петра Ильича для меди, потому как композитор, к большому сожалению, не оставил концертов для тубы или тромбона с оркестром - обязательных финальных упражнений для пианистов и струнников. Надо отдать должное потрясающим исполнителям, играющим эти, порой авторские, транскрипции с блеском и лёгкостью, но это уже трудно назвать «конкурсом имени П. И. Чайковского». Рождается резонный вопрос: «Зачем смешивать холодное с мягким, ведь у духовиков есть, к примеру, прекрасный конкурс имени Гедике?, на котором грамотно составлена программа, нет лишних номинаций и проходит он в том же Большом зале консерватории без проблем с перекраиванием режима работы концертных площадок!» Зачем девальвировать ценность премий увеличением общего количества номинаций?

Дальше. С какой лёгкостью меняются программные требования к устоявшимся номинациям. На прошлом конкурсе второй тур пианистов был разделён пополам и включал обязательное исполнение концерта Моцарта. В этом году его скоропостижно исключили в угоду компактности прослушиваний. Количество участников также подверглось изменению, вместо ожидаемых пятидесяти – шестидесяти конкурсантов в первом туре, было отобрано лишь двадцать пять. Видимо, причина сходная - «покороче бы, много вас!». В этой подгонке каждого конкурса под мерки ситуации кроется, как мне кажется, большая опасность потери и без того непрочного авторитета конкурса за рубежом. В общем, оргкомитет пытается расписать гуашью драгоценный антикварный чайный сервиз и добавить к старинному набору на четыре персоны пару кружек из икеи. Спорная инициатива.

Наш конкурс не про места!

Несмотря на все препоны, эмоциональный заряд и историческая инерция позволяют конкурсу каждый раз знакомить слушателей с новыми блестящими музыкантами. Невзирая на распределение мест, о котором многие спорят с пеной у рта и до потери пульса, мудрая часть слушателей замечает, что конкурс Чайковского давно не про премии, а после окончания конкурса слушать, зачастую, рвутся не обладателей гран-при, а любимцев публики, которые в электрической атмосфере состязания смогли завоевать свою аудиторию. Так открытием последнего конкурса для меня, да и для многих слушателей стал совсем еще юный японский музыкант Мао Фудзита, покоривший зал своей точностью, техническим совершенством, ясностью намерений в ансамбле с дирижером, но главное - искренностью исполнения. Это нисколько не умаляет заслуг других участников, и каждый может выбрать своего «лучшего» исполнителя (музыка вообще вещь субъективная, как и любое искусство), но я без сомнения пойду на концерт Мао и вам советую! Здесь же хочется заметить, как дружелюбно проходит наше состязание в целом, и как на конкурсе целыми залами влюбляются в иностранных участников, а после болеют за них больше, чем за недавних местных фаворитов («Ваня Клиберн» заложил крепкий фундамент, традиция жива). Продолжая аналогию. Наш «Чайник» похож на пузатый русский самовар, который невзирая на смену воды на более жёсткую и появление более удобных электрических аналогов, смог сохранить в себе жаркие угли, не прогорел насквозь и более чем способен выполнять свою прямую функцию – собирать вокруг себя людей.

Что касается места конкурса в системе современных культурных координат, то это, безусловно, безудержный праздник музыки, по масштабу и яркости эмоций сравнимый разве что с чемпионатом мира по футболу, недавно прошедшим в Москве и других городах России, с поправкой лишь на процент местного населения, желающий приобщится к академической музыке. Больше декады мы с удовольствием ходим смотреть и слушать молодых исполнителей, каждый из которых потратил сотни и тысячи часов на подготовку, заслужив своё место на сцене. В кой-то веки каждый слушатель приветлив с каждым и открыт для диалога или дружеского спора на тему: «...потрясающей лёгкости туше молодого француза...» или «...певучего звука русской исполнительской школы...». Мы до смеха радуемся виртуозным исполнениям, сопереживаем тонкости и гибкости мелодических линий Кампанеллы Листа, затаив дыхание на полторы минуты тысячной армией следим за хроматическими пассажами этюдов Шопена, взрываемся бурными овациями или неспешно погружаемся в глубины медленных частей сонат Моцарта и Бетховена, снова очаровываясь их философской глубиной, и, наконец, в миллионный раз восторгаемся красотами концертов Рахманинова и Чайковского; тепло становится на сердце от мысли, что у нас - любителей музыки, профессиональных музыкантов, меломанов есть свой праздник, который всегда с нами, своё соревнование, на котором можно быть не за кого-то конкретно, а «за красивый футбол», и что на этот, поистине марафонский, забег еще приезжают прекрасные молодые музыканты.

Что в итоге?

В итоге - русский самовар, славянский «Чайник», чувствует себя уже не так прекрасно в современной обстановке, но старательно пыхтит и согревает, являясь не только праздным винтажным украшением интерьера, но центром силы, раз в четыре года аккумулирующим вокруг себя неравнодушных к музыкальному искусству нас, напоминая почему и зачем мы этим занимаемся, и что музыка – она не соревнование и спорт, она то, что нас всех объединяет и примиряет.